Осенний Екатеринбург. Очерк.

     В первый раз за три дня с серого неба прекратила течь вода. Люди немного вздохнули и оторвали лица от такого же серого асфальта, сложили зонты и потрясли ими, чтобы вода, которая должна была упасть на землю, все же попала куда следовало.

     Ребенок прильнул щекой к автобусному стеклу, мальчик не отрываясь ловил взглядом кружащиеся желтые листья. «Мама, осень!», - с радостью обратился ребенок к изнуренной женщине с довольно неприветливым лицом. «Витя, стекло грязное, не прислоняйся лицом», - ответила мать, опустила взгляд в черный пол и повесила голову. Мальчик повиновался, и прежнее восхищение уступило место грусти. –Мам, а ты почитаешь мне сегодня вечером? – Слишком устала, не сегодня. – Ну давай я тебе почитаю, пока ты будешь ужин готовить? Уж мне страшно интересно, что случилось с тем летчиком. –Наша остановка, выходи.
     За окном снова полил дождь, серые здания стали темнее, аляповатые, безвкусные рекламы потускнели за стеной воды, трамваи стали скрипеть сильнее и противней, зато можно было спокойно вдохнуть, без опасения набрать полные легкие дорожной пыли. От редких ресторанов раздавался приятный запах еды, булочек и кофе, хотя уловить это было слишком сложно. И немного выйдя из центра ничего почувствовать не удастся кроме дешёвых духов, проходящих мимо девушек. На улицах стоял запах сырости. Сапоги шлепали по жидкой грязи, мокрые птицы ютились под крышами домов, иногда покидая свое укрытие в поисках пищи. Все вокруг было настолько серым, что даже едва различимые, несчастные попытки архитекторов и дизайнеров привнеси какого-то цвета в город оставались незамеченными.
     Город тяжелый, как свинец. Кажется, что люди сгибаются под его тяжестью, а сверху наваливается куча своих проблем, работа, дом, кошка больная, а начальник просил поработать в выходные, да еще и этот проклятый дождь. В землистые лица большинства прохожих въелась угрюмость, и они стали похожи на маленьких, злых гномов, которые привыкли много работать и охранять свои шахты от посягательств, как писал в свое время Павел Бажов. Все это приправлено гламурно-деловым налетом мегаполиса, дежурками улыбками, попытками выделиться и показать, что ты «не такой как все», от этого на горожанах можно увидеть аляповатые шапки, под этими самыми шапками синие или зеленые волосы. Люди здесь делают вид, что им все равно, ведь они жители города миллионника  и их ничем не удивишь, а тем более зелеными волосами. Несомненно, но взгляды украдкой и недоумения, просыпающиеся на их лицах, выдают провинцию.
     Здесь мало что можно расслышать за шумом машин и скрипом трамваев. Если где-то в Праге или Литве на улочках слышалась только звонкая человеческая речь, смех, споры, приглушенные голоса гидов, которые рассказывали таинственные истории, то в Екатеринбурге люди молчат. Кричит реклама с двумя ошибками в одном предложении, из каждого третьего магазина играет музыка, смешиваясь в один тошнотворный шум. Иногда за всем этим можно расслышать нездоровый смех какой-то огромной компании школьников, беспечно прогуливающих уроки на главных улицах Екатеринбурга.
     А Витя едва поспевает за спешащей мамой, пытаясь ухватить ее за руку и мечтает поскорее узнать, что же случилось с тем летчиком.